Славяноведение

В статье рассматриваются характеристики киевского князя Владимира Мономаха в отечественной историографии XIX–XXI вв. и сделан вывод о том, что исследовательские оценки деятельности Владимира Мономаха в большинстве случаев имеют как апологетический, так и критический характер, по-разному раскрывается и роль политики Мономаха в последовавшем во второй трети XII в. кризисе древнерусской государственности, спровоцированном войнами его сыновей и внуков, которые повлекли ослабление власти киевских князей. Особое внимание уделяется историографическим оценкам так называемого ряда Мономаха, в соответствии с которым, по всей видимости, предполагалась передача по наследству княжений в Переяславле и Киеве в семье его старшего сына Мстислава Владимировича в ущерб интересам его младших братьев Юрия и Андрея Владимировичей.

В статье рассматривается, какими в сочинениях славянской агиографии XVI в. представлены образы османских властей: в первую очередь султанов, но также отдельных градоначальников («епархов») и визирей. Несмотря на некоторые негативные черты в целом османский султан выступал как нейтральная фигура или даже арбитр, к которому за советом обращались и мусульманский судья, и некоторые христиане. Именно «царь» способен решать, какой приговор вынести христианскому мученику. Эта особенность образа османского правителя может объясняться тем, что для составителей житий он представлял собой единственного законного «царя», которому, невзирая на его принадлежность к «агарянам» и их вере, они должны подчиняться как подданные. Некоторый контраст составляет образ местных правителей и высших чиновников: часто они выступали в качестве гонителей христианства. Более того, чтобы добиться своей цели и погубить будущего святого, эти «епархи» или «воеводы» прибегали к обману и лести, заставляя самого «царя» или судью поверить в их ложь и вынести смертный приговор христианину. Довольно неоднозначен и представленный в агиографии образ городского или темничного стража-мусульманина. Страж мог выступать в качестве достаточно положительного персонажа, который проникал уважением к мученику и старал облегчить его страдания, а также организовывал встречу будущего святого с другими христианами. В то же время османским стражам свойственны человеческие слабости: они могут задремать на посту и берут взятки.

Статья посвящена истории возникновения и распространения кратких содержаний (сумм или аргументов) евангельских глав в изданиях церковнославянских служебных Четвероевангелий и Новых Заветов с 1657 г. и до начала XIX в. Появление этого элемента библейского паратекста связано с обращением московских книжников к практике европейского книгоиздания эпохи раннего Нового времени. Единственной рукописью, в которой содержатся идентичные печатным евангельские суммы, является перевод Нового Завета Епифания Славинецкого и Евфимия Чудовского 1670–1680-х годов. Лингвистический анализ сумм позволил атрибутировать их авторство Епифанию Славинецкому. Выявлены присущие Епифанию лексические и словообразовательные особенности, а также текстуальные совпадения сумм с переводом Нового Завета Епифания и Евфимия. Установлено, что церковнославянские аргументы глав обнаруживают очевидную ориентацию на латиноязычные суммы печатных греческих изданий второй половины XVI в. Суммы Епифания при этом являются не дословным переводом с латыни, но переработкой латинского образца, предполагающей как свободу перевода, так и структурирования сумм с учетом особенностей славянского текста и его деления на зачала. Суммы Епифания обладают синтаксическим и стилистическим своеобразием (нетипичный для церковнославянского языка порядок слов, сочетание в заголовках предикативных и именных конструкций, использование сквозных многокомпонентных и односоставных предикативных заголовков), а также отражают некоторые лингвистические следы латинского оригинала.

В статье рассматриваются три мифонима, которые представлены в говорах севера и востока Костромской области, – казúм, кажимóт, ве(и)дéнье. Эти слова впервые вводятся в лингвистический оборот, поскольку они не зафиксированы основными диалектными словарями русского языка и записаны преимущественно в полевых условиях. Мифонимы имеют перекликающиеся наборы признаков, что помогает осуществить семантико-мотивационную реконструкцию лексем и этимологизацию «темного» слова казим. В основе мифонима веденье лежит календарный признак (персонаж наказывает за недостаточное количество напряденного к Веденью, 4 декабря по н. ст.); в слове кажимот отражена формула Кажи моты, призванная контролировать объем напряденного; лексема казим образована от глагола казить ‘чудиться, казаться; портить; шалить’ и реализует скорее всего перцептивный признак «кажимости» персонажа, который лежит и в основе народноэтимологической реинтерпретации слова виденье.

В статье рассматриваются аксиологические характеристики концепта «старость», выявленные на основе фразеологического материала болгарского и новогреческого языков. Рабочий корпус содержит фразеологические единицы различной степени устойчивости: как идиомы, так и более или менее фиксированные коллокации. Особое внимание обращается на сложность и амбивалентность оценки концепта «старость», а также на переход в его рамках от ценности к антиценности. Наши результаты подтверждают предварительную гипотезу о том, что, несмотря на значительные культурные и аксиологические параллели, в кодировании концепта «старость» наблюдается высокая степень языковой специфики. В обоих языках фразеологические единицы, в которых старые люди являются объектом иронического отношения и насмешек, количественно превосходит все остальные. Кроме того, в эту категорию входят единицы с относительно низкой межъязыковой эквивалентностью и высокой степенью языковой и культурной специфики.

В статье рассматривается этноботаническая информация о России, приводимая в работах Я.С. Пресла – основоположника чешской естественно-научной терминологии и номенклатуры (1791–1849), представителя второго поколения чешского национального возрождения. При создании своих научных трудов Я.С. Пресл нередко прибегал к инославянским источникам, в первую очередь польским и российским. В статье показывается, что важнейшим источником для Я.С. Пресла в процессе создания обширной ботанической энциклопедии о флоре всего земного шара при описании российской флоры стали труды академика П.С. Палласа, причем он обращался не только к его знаменитым ботаническим сочинениям, таким как «Flora Rossica» (1784–1788), но также пользовался менее известными работами. Из трудов П.С. Палласа Я.С. Пресл черпал информацию об употреблении растений в пищу, хозяйственных и лекарственных свойствах растений, применявшихся народами России. Информация, заимствованная Я.С. Преслом из работ П.С. Палласа, в ряде случаев была дополнена автором на основании иных источников. Было выявлено, что некоторые русские лексемы, приводимые у П.С. Палласа, через посредство работ Я.С. Пресла проникли в качестве экзотизмов русского происхождения в первый словарь чешского языка нового типа, созданный в 1835–1839 гг. Й. Юнгманом.